Роман «Двенадцать стульев»
Глава 34 «Междупланетный шахматный конгресс» (отрывок)
…
Васюкинские шахматисты внимали Остапу с сыновней любовью. Остапа понесло. Он почувствовал прилив новых сил и шахматных идей.
− Вы не поверите, − говорил он, − как далеко двинулась шахматная мысль. Вы знаете, Ласкер дошёл до пошлых вещей, с ним стало невозможно играть. Он обкуривает своих противников сигарами. И нарочно курит дешёвые, чтобы дым противней был. Шахматный мир в беспокойстве. Гроссмейстер перешёл на местные темы.
− Почему в провинции нет никакой игры мысли? Например, вот ваша шахсекция. Так она и называется: шахсекция. Скучно, девушки! Почему бы вам, в самом деле, не назвать её как-нибудь красиво, истинно по-шахматному. Это вовлекло бы в секцию союзную массу. Назвали бы, например, вашу секцию: «Шахматный клуб четырёх коней», или «Красный эндшпиль», или «Потеря качества при выигрыше темпа». Хорошо было бы! Звучно! Идея имела успех.
− И в самом деле, − сказали васюкинцы, − почему бы не переименовать нашу секцию в «Клуб четырёх коней»?
Так как бюро шахсекции было тут же, Остап организовал под своим почётным председательством минутное заседание, на котором секцию единогласно переименовали в «Шахклуб четырёх коней». Гроссмейстер собственноручно, пользуясь уроками «Скрябина», художественно выполнил на листе картона вывеску с четырьмя конями и соответствующей надписью.
Это важное мероприятие сулило расцвет шахматной мысли в Васюках.
− Шахматы! − говорил Остап. − Знаете ли вы, что такое шахматы? Они двигают вперёд не только культуру, но и экономику! Знаете ли вы, что ваш «Шахклуб четырёх коней» при правильной постановке дела сможет совершенно преобразить город Васюки?
Остап со вчерашнего дня ещё ничего не ел. Поэтому красноречие его было необыкновенно.
− Да! − кричал он. − Шахматы обогащают страну! Если вы согласитесь на мой проект, то спускаться из города на пристань вы будете по мраморным лестницам! Васюки станут центром десяти губерний! Что вы раньше слышали о городе Земмеринге? Ничего! А теперь этот городишко богат и знаменит только потому, что там был организован международный турнир, Поэтому я говорю: в Васюках надо устроить международный шахматный турнир.
− Как? − закричали все.
− Вполне реальная вещь, − ответил гроссмейстер, − мои личные связи и ваша самодеятельность − вот всё необходимое и достаточное для организации международного васюкинского турнира. Подумайте над тем, как красиво будет звучать: «Международный васюкинский турнир 1927 года». Приезд Хозе-Рауля Капабланки, Эммануила Ласкера, Алёхина, Нимцовича, Рети, Рубинштейна, Мароцци, Тарраша, Видмар и доктора Григорьева обеспечен. Кроме того, обеспечено и моё участие!
− Но деньги! − застонали васюкинцы. − Им же всем нужно деньги платить! Много тысяч денег! Где же их взять?
− Все учтено могучим ураганом, − сказал О. Бендер, − деньги дадут сборы.
− Кто же у нас будет платить такие бешеные деньги? Васюкинцы…
− Какие там васюкинцы! Васюкинцы денег платить не будут. Они будут их по-лу-чать! Это же всё чрезвычайно просто. Ведь на турнир с участием таких величайших вельтмейстеров съедутся любители шахмат всего мира. Сотни тысяч людей, богато обеспеченных людей, будут стремиться в Васюки. Во-первых, речной транспорт такого количества пассажиров поднять не сможет. Следовательно, НКПС построит железнодорожную магистраль Москва-Васюки. Это − раз. Два − это гостиницы и небоскрёбы для размещения гостей. Три − поднятие сельского хозяйства в радиусе на тысячу километров: гостей нужно снабжать − овощи, фрукты, икра, шоколадные конфеты. Дворец, в котором будет происходить турнир, − четыре. Пять − постройка гаражей для гостевого автотранспорта. Для передачи всему миру сенсационных результатов турнира придётся построить сверхмощную радиостанцию. Это − в-шестых. Теперь относительно железнодорожной магистрали Москва-Васюки. Несомненно, таковая не будет обладать такой пропускной способностью, чтобы перевезти в Васюки всех желающих. Отсюда вытекает аэропорт «Большие Васюки» − регулярное отправление почтовых самолётов и дирижаблей во все концы света, включая Лос-Анжелос и Мельбурн.
Ослепительные перспективы развернулись перед васюкинскими любителями. Пределы комнаты расширились. Гнилые стены коннозаводского гнезда рухнули, и вместо них в голубое небо ушёл стеклянный тридцатитрёхэтажный дворец шахматной мысли. В каждом его зале, в каждой комнате и даже в проносящихся пулей лифтах сидели вдумчивые люди и играли в шахматы на инкрустированных малахитом досках…
Мраморные лестницы ниспадали в синюю Волгу. На реке стояли океанские пароходы. По фуникулёрам подымались в город мордатые иностранцы, шахматные леди, австралийские поклонники индийской защиты, индусы в белых тюрбанах, приверженцы испанской партии, немцы, французы, новозеландцы, жители бассейна реки Амазонки и завидующие васюкинцам − москвичи, ленинградцы, киевляне, сибиряки и одесситы.
Автомобили конвейером двигались среди мраморных отелей. Но вот − всё остановилось. Из фешенебельной гостиницы «Проходная пешка» вышел чемпион мира Хозе-Рауль Капабланка-и-Граупера. Его окружали дамы. Милиционер, одетый в специальную шахматную форму (галифе в клетку и слоны на петлицах), вежливо откозырял. К чемпиону с достоинством подошёл одноглазый председатель васюкинского «Клуба четырёх коней».
Беседа двух светил, ведшаяся на английском языке, была прервана прилётом доктора Григорьева и будущего чемпиона мира Алёхина.
Приветственные крики потрясли город. Хозе-Рауль Капабланка-и-Граупера поморщился. По мановению руки одноглазого к аэроплану была подана мраморная лестница. Доктор Григорьев сбежал по ней, приветственно размахивая новой шляпой и комментируя на ходу возможную ошибку Капабланки в предстоящем его матче с Алёхиным.
Вдруг на горизонте была усмотрена чёрная точка. Она быстро приближалась и росла, превратившись в большой изумрудный парашют. Как большая редька, висел на парашютном кольце человек с чемоданчиком.
− Это он! − закричал одноглазый. − Ура! Ура! Ура! Я узнаю великого философа-шахматиста, доктора Ласкера. Только он один во всём мире носит такие зелёные носочки.
Хозе-Рауль Капабланка-и-Граупера снова поморщился.
Ласкеру проворно подставили мраморную лестницу, и бодрый экс-чемпион, сдувая с левого рукава пылинку, севшую на него во время полёта над Силезией, упал в объятия одноглазого. Одноглазый взял Ласкера за талию, подвёл его к чемпиону и сказал:
− Помиритесь! Прошу вас от имени широких васюкинских масс! Помиритесь!
Хозе-Рауль шумно вздохнул и, потрясая руку старого ветерана, сказал:
− Я всегда преклонялся перед вашей идеей перевода слона в испанской партии с b5 на c4.
− Ура! − воскликнул одноглазый. − Просто и убедительно, в стиле чемпиона! И вся невообразимая толпа подхватила:
− Ура! Виват! Банзай! Просто и убедительно, в стиле чемпиона!!!
Экспрессы подкатывали к двенадцати васюкинским вокзалам, высаживая всё новые и новые толпы шахматных любителей.
Уже небо запылало от светящихся реклам, когда по улицам города провели белую лошадь. Это была единственная лошадь, уцелевшая после механизации васюкинского транспорта. Особым постановлением она была переименована в коня, хотя и считалась всю жизнь кобылой. Почитатели шахмат приветствовали её, размахивая пальмовыми ветвями и шахматными досками.
− Не беспокойтесь, − сказал Остап, − мой проект гарантирует вашему городу неслыханный расцвет производительных сил. Подумайте, что будет, когда турнир окончится и когда уедут все гости. Жители Москвы, стеснённые жилищным кризисом, бросятся в ваш великолепный город. Столица автоматически переходит в Васюки. Сюда приезжает правительство. Васюки переименовываются в Нью-Москву, Москва − в Старые Васюки. Ленинградцы и харьковчане скрежещут зубами, но ничего не могут поделать. Нью-Москва становится элегантнейшим центром Европы, а скоро и всего мира.
− Всего мира!!! − застонали оглушённые васюкинцы.
− Да! А впоследствии и вселенной. Шахматная мысль, превратившая уездный город в столицу земного шара, превратится в прикладную науку и изобретет способы междупланетного сообщения. Из Васюков полетят сигналы на Марс, Юпитер и Нептун. Сообщение с Венерой сделается таким же лёгким, как переезд из Рыбинска в Ярославль. А там, как знать, может быть, лет через восемь в Васюках состоится первый в истории мироздания междупланетный шахматный конгресс!
Остап вытер свой благородный лоб. Ему хотелось есть до такой степени, что он охотно съел бы зажаренного шахматного коня.
− Да-а, − выдавил из себя одноглазый, обводя пыльное помещение сумасшедшим взором. − Но как же практически провести мероприятие в жизнь, подвести, так сказать, базу?
Присутствующие напряжённо смотрели на гроссмейстера.
− Повторяю, что практически дело зависит только от вашей самодеятельности. Всю организацию, повторяю, я беру на себя. Материальных затрат никаких, если не считать расходов на телеграммы.
Одноглазый подталкивал своих соратников.
− Ну! − спрашивал он. − Что вы скажете?
− Устроим! Устроим! − гомонили васюкинцы.
− Сколько же нужно денег на это… телеграммы?
− Смешная цифра, − сказал Остап, − сто рублей.
− У нас в кассе только двадцать один рубль шестнадцать копеек. Этого, конечно, мы понимаем, далеко не достаточно…
Но гроссмейстер оказался покладистым организатором.
− Ладно, − сказал он, − давайте ваши двадцать рублей.
…
1928